Неправильный детектив-10.
28 мая, пятница.
Пришла на работу к восьми, только начала печатать, как Чирков прискакал – прокурор пришел. Я говорю – что же он не сказал, что рано будет. Чирков типа – так он непредсказуемый. Ну-ну. Стала печатать не спеша, моя совесть чиста, рабочий день еще не начался. Прокурор ушел наверх к начальству и болтался там до десяти. В отместку что ли, что он пришел, а никого не было.
Ангардт пришла в 9.10. Я ей каждый раз говорю, что она опаздывает. Злая я. Ничего, Якушева еще злее. Напечатала продление по Якутиной, пошла к Якушевой подписывать (Чирков на оперативке). Якушева такая губы поджала – вот я не вижу необходимости в продлении, что значит – свидетелей поискать, а за два месяца нельзя что ли было их найти. Стерва. Заваливают делами, а свидетелей я еще буду, конечно, по ночам искать.
Напечатала постановление в бродяжник по Бычкову-Кротову. Дежурка мне все нервы вымотала. Твердят – нужно объяснение от него, да объяснение нужно. Я говорю – да какое объяснение, помешались вы что ли? Я вам десять раз объясняю, что он отказывается называть свои данные, какое тут может быть объяснение. Сумасшествие.
Прокурор чего-то в прекрасном настроении. Арестовал не глядя Протазанова и Волченкова. Новикову отпустил на подписку, хотя я возражала. Новикова за ночь совсем с лица спала. Я говорю – она выйдет и заколется вусмерть, мы ее не найдем никогда. Он знай твердит – она же женщина! Ну, я-то, конечно, не женщина, меня не жалко.
Протазанов рвался на допрос. Допросила. Придумал за ночь, что он ничего о наркотиках не знал. Типа шел себе с работы на обед, тут Скворцов позвал поехать с ним на Кушву. Булочки покупать. (Оба живут на Вагонке). Ну-ну. Кушва знаменита своими булочками… Я говорю – ты соображаешь, что несешь. До того доврался, что даже он и наркотики не употребляет. Мамаши Скворцова и Протазанова приволоклись. Ведут себя весьма хладнокровно. Мамаша Протазанова даже улыбается. Только слабо вякнула, что сын не такой уж наркоман. Очень странно.
Явился Коротков из НОН. Им там померещилось, что по делу Волченкова якобы проходит цыганка Арапка. Коллективная галлюцинация, не иначе. Успели уже нажаловаться в управу Колычеву, бог знает на что, и тот себе дело затребовал. Вот Коротков за ним пришел. Я хотела Короткову отдать все остальные дела, но он уперся, типа ему сказали только Волченкова взять. Я говорю – весьма странно – брать дело Волченкова, который кроме «не знаю» вообще ничего не говорит, когда я вам предлагаю по Арапке четыре дела, где все и дом описывают во всех подробностях, и цыганские морды, и готовы содействовать и свидетельствовать. Коротков мякнул что-то – пишите обыск. Ха-ха. Мамаша Протазанова, которая стояла в коридоре, Короткова не хотела пускать в кабинет. Я побежала его искать с делом, чуть ее не сшибла, она под самыми дверями стояла. Я говорю – женщина, вы что? Она – да я уж встала, а то мужчина все без очереди рвался пройти. Я прямо поразилась. Здесь ведь, говорю, не лечебный кабинет.
Мухин пришел. Я на него наорала, почему не пришел в прошлую пятницу. Мухин типа – не смог. Я говорю – я специально бегаю по начальству, машину прошу, а ты, значит, не смог. Мухин типа – а я уже сам ездил на Кушву, так этот дом того, сгорел. Фантастика. Еще я такого не слыхала, что наркоманы едут на Кушву, чтобы цыган выслеживать. Сказала придти в четверг утром. На всякий случай.
Козак пришел, такой скромный. Решил поехать в деревню с мамой, подальше от соблазнов. Я говорю – ну езжайте. Только на регистрацию не забывайте приходить.
Пошла к Чиркову на мозги капать, что в кабинете нет света. Чирков сразу – в понедельник будет люстра. (На хрена мне эта люстра). Я говорю – что понедельник, мне в воскресенье дежурить на сутках. Чирков – идите в кабинет дежурных следователей. Мне там не нравится. Пошла посмотреть, там сидит Казимирова. Спросила про ключ. Она говорит – у нас у каждого свой, но я могу тебе оставить. Я говорю – я слыхала, у вас в кабинете еще кто-то спит по ночам. Казимирова – ну да, оператор-женщина из дежурки спит. Вот еще новости. Зачем мне нужна какая-то женщина-оператор. Я так свихнусь за сутки. Пошла к Якушевой просить ключ от кабинета Хлыстовой, но Якушева заперлась с каким-то мужиком.
В обед поцапались с Ангардт. Ангардт взбрело в голову, что нужно отнести повестку на Газетную, к рынку. Я говорю – давай, но только на среду. Она уперлась – вот по дороге домой можно отнести. Я говорю – какая дорога домой, это совсем другой конец. Ангардт типа – я же тебе ношу повестки, больше не понесу Скажите пожалуйста. Я ей давала повестки рядом с ее домом! А как она уперлась насчет повестки на Ермака, когда ходила в диспансер, хотя там всего две минут вглубь квартала пройти!
Напечатала обвинение на Дауберт и Заводникова. Только сейчас взялась читать Заводникова, там – о, ужас – в машине четыре человека, на каждого получается по 0,38г. С ума сойти.
Пришел родственник Лотоцкой – якобы муж тети. Такой весь из себя азербайджанец из Кыргызстана. Говорит, Лотоцкая дома не живет, где живет, неизвестно. И прописки нет. Что с ней делать, не знаю. Спрашивал, нужно ли им брать адвоката. Я предложила подождать Сопкову, но он не стал.
Сопкова появилась в третьем часу, сказала, что быстренько попьет чаю у Гурджиевой, и исчезла. Я ее ждала-ждала, пошла сказала, что пока начну. Так дежурка уперлась, типа некому выводить жуликов. С ума сойти.
Тем временем пришел Дауберт. С него и начали. Сопкова вроде какие-то деньги с него стрясла. Потом дозвались таки до дежурки, дежурка Заводникова привела. Заводников такой печальный, умудренный опытом. Даже отказался от адвоката, чего я не ожидала. Говорит – наркотики покупали вместе с Губиным. Заводникова прямо не узнать. Устал что ли от жизни своей. Говорит отрешенно – а я типа каждый год бросаю на весну-лето. А осенью-зимой опять начинаю. Почему так – сам удивляюсь. Я говорю – чего же тут удивляться. Мама поди на лето в деревню увозит. Заводников – так ну… Вот тебе и ну. Три года колется. Спрашиваю, у кого покупал. Так вот, цыганка незнакомая стояла, совсем-совсем незнакомая. Я говорю – ну, беда. Как человек впервые попадает на Кушву, так всех видит, но не ориентируется в улицах. А тут, казалось бы, опытный человек, и каждый закоулок на Кушве знает, тут бы и развернуться – но ему все цыганки незнакомые попадаются. Как, говорю, она хоть выглядит? Заводников – ну, лет сорок пять, маленькая, худенькая, волосы черные. Я говорю – так это поди Бунчакова Раиса Васильевна стояла. Заводников аж передернулся и завопил – нет, нет! Я знаю Раису Васильевну, это была совсем другая маленькая худенькая цыганка! Уж уводить собрались, Заводников попросил список домашним передать, что ему нужно в передачу. Тут у них в дознании работает друг семьи Павловская, так она может передать. Ну, говорю, давай свой список. Отнесла этот список Павловской, она только головой качала. Пена для бритья, говорит, лосьон, он что – на курорт собрался? Я говорю – так знакомых в тюрьме много, надо же хорошо выглядеть.
Только всех раскидала, села в мысли, что может и какое-нибудь дело прекращенное сдам. Явился Искаков. Ну что тут будешь делать. Допросила. Говорит, что ездили за наркотиками втроем с Протазановым и Скворцовым. Только выдумал, что он стоял у машины и к цыганам не ходил. Ну ладно. Следовало бы его тоже арестовать для полноты картины, но я не помню, что про него родители говорили, а копаться в бумагах уже сил не было. Искаков говорит, что якобы уходит в армию, чуть ли не первого июня. Сказала нести справку об этом. Может, и прекратить можно будет. За изменением обстановки.
Ключ я нашла от хлыстовского кабинета, он болтался у Малышкина. Очень странно.
А Дауберт-то говорит, что наркотики держал в руках. Как только вылез из машины, милиция сразу увидала. Не успели предложить добровольно выдать. Я говорю – ну прекрасно. Скоро заставят ППС с мегафоном по Кушве ездить и орать – кто желает выдать наркотики, выдайте! Чтоб уж наверняка, а то не дай боже, кому-то непонятно будет, зачем там ППС ездит.
30-31 мая. Воскресенье-понедельник. Дежурные сутки.
До 11 часов просидели спокойно. Там сразу две заявки. Выехали на кражу по Победы, 38. Хозяев нет. Соседи обнаружили. По пути заехали к горе Шихан – там у реки нашли труп, вчера видели драку. Таращилась с обрыва из машины. Трупа не увидела, но граждане бодро стоят. Опера привезли, судмедэксперта забыли.
//Трупы – это прокурорская подследственность, так что работать по заявке должен дежурный следователь из прокуратуры. Но оперативники и эксперты у нас общие, так что дежурка и распорядилась, чтобы по пути заехали и отработали.//
Оперу предложили пока стоять у трупа. Опер Ульянов брюзжал – зачем. Эксперт Драгунский, так важно – чтоб не сперли. Ульянов недоволен, что его только до обрыва довезли, а надо еще к речке спускаться. Водитель – ну, я могу отсюда вниз сигануть, все там ляжем. Ха-ха.
Поехали к дому 38. Граждане, непонятно почему, сильно взволнованы. Кричат криком, что вот милиция ничего не делает, и они пойдут жаловаться. Ничего не понимаю. Ну, может, их каждый день обворовывают, я же не знаю. Лично мне этот дом впервые попался. С окна вырвали решетку, через окно вынесли что-то, а может, и не вынесли. По всем признакам, в квартире брать нечего. Трогательная картина – цветочки с окна, как залезли, составили аккуратно на кровать. Хозяева неизвестно где. Надеюсь, до завтра не появятся.
//Надежда каждого дежурного следователя перевалить работу на другую смену. Если хозяева приезжают сегодня, то надо по новой ехать делать осмотр места происшествия, всех допрашивать и т.д. А если хозяев нет, так можно ограничиться быстрым осмотром места происшествия с пометкой, что дальнейшее проведение мероприятий невозможно без опроса хозяев, и материал передается по дежурной смене до их появления.//
В квартиру залез Драгунский через окно, открыл нам дверь. Потом окно закрыл, а дверь, уходя, захлопнули, там замок автоматический. Трошин (участковый на усилении) набегал где-то подозреваемого, предлагает сходить проверить. Драгунский не хочет. Я говорю – ну сходите, проверьте, коли охота. Не помешает. Неохота мне до ужаса ехать в пединститут (следующая заявка). Драгунский с Трошиным сходили куда-то, возвращаются безмятежно и налегке.
Собираемся ехать в пед. Там якобы взломали сейф, похитили документы. Вызывает всеобщий смех. Разные версии – похитили списки выпускников, будущих диверсантов в Югославии (обокрали ИПФ, где обучают трудовиков), или схемы нового оружия с оружейной выставки (там в одном крыле с ИПФ кафедра военной подготовки). Добравшись до отдела (Драгунский надумал заглянуть), получаем сигнал, что где-то режут кабель. Трошин с Драгунским радостно устремляются в погоню. Я жду в дежурке. Там сидит Зварнина, мрачная. Типа она пришла к Петровой. Я говорю – опомнись, воскресенье же, какая Петрова. Нет, она обещала придти. Крутят-мутят. Видно по поводу Зварнинского брата, который задержан за кражу – дело у Петровой. Зварнина сидит с бумагами на освобождение.
Приезжают охотники за кабелем без ничего. Тем временем мне Спирин подсовывает материал по наркотикам, только что ППС доставили некоего Романова. Изъято два чека. Мне и вообще-то неохота возиться сегодня с наркотой, и как представлю, что вот – новое дело – дрожь пробирает. Да что, говорю, два чека! Оставьте участковому, пусть проверяет. Они намекают, чтобы я наркомана опросила. Я говорю – ну опросите сами. Ссылаюсь на пед, который ждет. Приходит Хасанова – потерпевшая с Победы, 38. Соседи оперативно постарались. Допросила ее. Говорит, покраден телевизор и видик. Я так даже не представляю, где там у нее в квартире могло это все поместиться. Ну да ладно. Возбудила дело, назло.
Наконец, едем в пед. Время обеда, но все молчат. Думала, в воскресенье там никого нет, но оказывается, какие-то приемные комиссии работают. Понятые есть – и слава богу. А также проректор и еще кто-то. Неизвестный злоумышленник по козырьку подъезда (никому не нужного, кроме воров) залез через окно второго этажа (открытого непонятным образом) в кабинет заочного отделения ИПФ. Все перевернул, сейф вскрыл. Вроде похищен электрочайник, еще что-то – они сами не знают. Предлагаем не спеша составить справку и обратиться в райотдел. В кабинете бардак так бардак. Цветы перевернуты, ведомости в земле. У окна валяются фомки-ломки. Драгунский повозился и скрылся. Я надумала, что орудия взлома тоже надо изымать. Потащились за ними обратно вместе с Трошиным. Драгунский с водителем недовольны – чего металлолом притащили. Сказала, что это наш долг и все такое. Бросили инструменты в собачник.
Водитель говорит, что поступила заявка – в линейный отдел обратилась женщина, заявила о краже кошелька, нужно заехать, разобраться. Всеобщее возмущение – почему линейный отдел этим не может заняться. А потом нужно заехать в бродяжник, забрать каких-то бомжей. Ну, это меня не касается. Поехали в линейный отдел. Женщина выходит, вся такая потрясенная. Говорит, пока она на рынке (Привокзальном) зевала над колготками, у нее расстегнули сумку и вынули 450 рублей денег. Полный мрак. Предлагает съездить на рынок, где она может показать торговку колготками. (зачем??) Поехали на рынок. Трошин пошел с потерпевшей. Вернулись ни с чем (а как иначе). Женщина сомневается – а стоит ли вообще заявлять в милицию, найдут ли покраденное. Начинаем ее убеждать вдвоем с Трошиным. Я говорю – ваши деньги давно уже на Кушве, у цыган в трусах. Трошин – вот представьте, как все долго будет – поедем на Красную, будем бумаги писать, фототеку смотреть, а вы на электричку опаздываете. Я – вот найдут его с деньгами в руках, а он скажет – мама дала на мороженое. Или зарплату давали. Вы же номера купюр не помните. Если бы хоть что-то индивидуальное было похищено, а то – деньги. Деньги у всех есть. Трошин – вы же все равно никого не заметили и опознать не сможете (да уж, кроме колготок она ничего не заметила). Женщина передумала писать заявление и бессмысленно осложнять себе жизнь. Довольные поехали в бродяжник. По пути вспоминали разные случаи, когда потерпевших обкрадывали карманники, они упорно писали заявление, а потом писали жалобы по инстанциям, что их замучали следственными действиями, а ущерб не возместили.
В бродяжнике водитель один пошел за бомжами, возвращается с целой кучей, четыре-пять человек, всех сажает в собачник. Драгунский печально – вот сейчас бомжи друг друга по черепушке ломиками надолбают, приедем на Красную и будем трупы выгружать.
Приехали на Красную, побежали обедать. Пока обедали, кто-то умудрился раскрыть кражу с педа. Ну что ты будешь делать. Краденый чайник обнаружен, надо его оформлять. Аж голова заболела. Якобы совершили кражу детдомовцы (ну да, далеко ходить не надо). Сперли чайник, радиоприемник, и еще всякую ерунду – гелевые ручки, туалетную воду (конченую), деньги еще, но их враз потратили.
Поступила заявка на Гальянку – грабеж в квартире. Долго ждали Драгунского, наконец поехали. Дедуля 27-го года рождения, ростовщик, и вообще мастер на все руки. И деньги в долг дает под 15%, и гадает, и порчу снимает. Всех утомил. Наконец, пришли двое парней, дедулю пообжимали, забрали все долговые расписки и деньги на мелкие расходы – 700 рублей. Дедуля держится бодро, ничего не стесняется. Помнит всех, кому давал в долг, и с кого брал расписки. Написала гальянским операм поручение, пусть отрабатывают этих раскольниковых. Османов (участковый с ГОМа) уже обнаружил одну из должниц, сел ее допрашивать. Мы чуть не сдохли. Отчего-то так спать нестерпимо захотелось от османовского допроса.
Приехали на Красную – там новая заявка. На Победы, 45 залезли через окно, похитили магнитофон Шарп. Драгунский спрашивает, с показательным удивлением – Шарп? Батырев – ну да, ты что, не знаешь, что там в каждой квартире Шарпы стоят. Драгунский, с умным видом – Шарп – это они имели в виду от слова «обшарпанный». Поехали на заявку. Квартира на вид приличная. Книжные шкафы кругом, да еще и с книгам. Приятно. Хозяин – инвалид на протезе. Говорит, пока был в саду, залезли и вынесли все ценное. Откуда у инвалида взялись Шарпы, мне лично непонятно. Говорит – как-то сосед снизу к нему лазил в квартиру через окно, когда инвалид забыл ключ. Так, может, набил руку. Про соседа поступила информация, требующая проверки – мужчина днем сорвался из окна со второго этажа, так, может, этот тот самый. На указанной квартире сидела только баба в пьяном виде, орала и визжала. Потерпевшего привели, предложили посмотреть в квартире, что тут его. Инвалид нашел какую-то мелочь – старую рубашку, сломанный Панасоник. Ни то, ни то ранее в протокол не вносилось. Отругала его. Клянется, что забыл такие мелочи. Сказала составить подробный список, принести на Красную. Бабу забрали, привезли в райотдел. Она всю дорогу стонала. Все веселились по поводу мужика, который спланировал со второго этажа, когда лез на третий. Я говорю – так, может, Шарп под окном лежит. Ульянов – там ничего не залеживается. Даже труп положи – и то к утру не будет. Задержанная Рубцова – тоже инвалидка. Что за напасть. Но чего еще ждать от гадюшников. Все сплошь инвалиды. Поскольку она всю дорогу материлась, предложила ее задержать культурно по 158-й. //административное правонарушение// до утра. Ульянов – так это абсолютно само собой разумеется. Спустя какое-то время привозят некоего Аманова. У него изъяли Шарп и куртку Найк. Чудесно. Аманов поддатый, объяснить, откуда у него вещи, не в состоянии. Все твердит про разряд, который он утром пойдет получать. Я сказала, что напишу ему скупку краденого. Аманов сделал усилия и вспомнил имя «Саша», наколки на руках. Решили пока отложить.
Ульянов пришел и сказал, что две заявки на Кушву. Какие-то мутные. Ах, как я люблю ночью ездить на Кушву. Поехали сначала в общагу на Проезжую. Была надежда, что дом стоит не на нашей территории. Конечно, не оправдалась. В коридоре сидит пацан. Увидев нас, обрадовался. Стал долбиться в двери, чтобы его впустили. Волосы завитые, голос тонкие, ходит как балерина. Я прямо впервые такое вижу. Дверь наконец открыл мужик в трусах. Этот, увидев нас, принялся материться, и судя по всему, имел большое желание потерпевшего выкинуть обратно в коридор, но тот уже проскользнул куда-то вглубь. Мужик стонал «не одно, так другое!» Воображаю, как у них весело в этой общаге. Я так и не поняла принципы расселения. Тут же и мужики, и бабы, и пары всех видов. На дверях вместо номеров нарисованы гномики и зайчики. Чумовая общага. Я говорю – поздно уже, понятых не найдем. Ульянов говорит – а вот, пусть потерпевший и бегает. Потерпевший зарысил по всем комнатам, включил везде свет и зудел «Вера, вставай, Дима, вставай!» Все сползлись, стали выражать сочувствие – что, Алексей, ограбили тебя, пить меньше надо. Но подтверждают, что какие-то парни выносили телевизор с видеомагнитофоном из общаги. Потерпевший валит на каких-то близнецов братьев Белоглазовых. Он с ними выпивал в баре до этого. Он успел вообще-то с пол-Кушвой выпить. Но Белоглазовы его провожали до дома, когда он заходил взять деньги. А у этого чуда еще и дверь на закрывается. Закрывается только снаружи, а изнутри задвижка сломана. Говорит – один из братьев Белоглазовых поднимался к нему и все осмотрел. Я говорю – но вы же не знаете, какой именно из братьев-близнецов. Говорит – нет, знаю! Я говорю – довольно странно, что вы в пьяном виде в темной комнате могли различить одного близнеца от другого. Вспомнила, как зовут этого чудика – Ловыгин. Спрашиваю, кем работает – преподавателем истории и обществоведения в училище. Я чуть не умерла. Ульянов исстонался – кто же типа занял мое место, когда я пошел работать в милицию, смотреть тошно.
Поехали на следующий вызов. С ума сойти, люди всю ночь простояли во дворе, ожидая милицию. Улица Решетникова, какие-то бараки. В комнате компьютер, все путем. Потерпевший Шейдловиц. Повадился их изводить сосед Терешкин. Фамилия мне кажется знакомой. Якобы просил Шейдловица починить магнитофон (тот кустарно чинит телевизоры). Шейдловиц отказался, а Терешкин приспособился его бить и угрожать. А сегодня вообще вопиющий случай. Пока муж Шейдловиц бегал ночью по Кушве, какую-то машину готовил, жена с девятимесячным сыном уложилась спать. В 00.20 часов врывается Терешкин, выбивает ногами дверь, жену Шейдловиц бьет кулаками и похищает золотую сережку. Вторую тоже хотел снять, но она застряла в ухе. Пока дергал, прибежала соседка Ланская на крики. Терешкин соседку напинал и скрылся. А потерпевшие с соседкой вызвали милицию. Говорят – мы давно уже хотели обратиться, но не знали, как. Просидели с ними до пяти часов, вышли – на улице уже светает. Зря я беспокоилась о свете, так и не пришлось мне в кабинете посидеть.
Дальше был кошмар. Приехали на Красную, все убрались спать, я села дописывать бумаги, и прямо у меня глаза слипались. Пишу, все расплывается перед глазами, слова наугад дописываю, бумага то в красных точках, то в желтых разводах. Только засну над бумагами, дежурка прибегает – нам нужно срочно материалы в сводку подать. И так все продолжалось до 7 часов. Сдала последние материалы, а дурак Спирин привязался, почему не решается вопрос с задержанием. Я говорю – для задержания надо допрашивать сначала. Он – так допросите. Я, как представила, как я в полусонном состоянии сижу и допрашиваю, мне аж поплохело. Взял бы и сам допросил. Написала только по детдомовцам возбуждение дела, стала выяснять, где протокол изъятия чайника Тефаль. Все друг на дружку кивают. Потом выяснилось, что чайник вообще забыли изъять! ППС-ники задерживавшие написали, что задержали с чайником – и все на этом успокоились. Ужас. Стала искать, где сам чайник. Оказывается, дежурка уже его приспособила, уже из него кофе пьют. Козлы.
Пришел Варчук, поругались. Он такой деловой, материал по наркоману Романову откинул – вот, не надо мне, у меня все участковые работой завалены! А вам Рогозин понадобился, а он должен по зоне работать! Я прямо обалдела. Скажите пожалуйста – Рогозин три раза за неделю с повестками съездил, так я должна себя счастливой считать. Понес какую-то херню – вот участковый за справкой как ни пойдет, четыре часа времени потратит! //справка об исследовании по наркотикам, эксперты делают по материалам//. Чего мне лапшу на уши вешать, до управы двадцать минут спокойным шагом, если у него участковые в рабочее время балду пинают, я тут причем. Пусть своих подчиненных контролирует, как следует.
В восемь часов встал вопрос – какой-то гараж осмотреть. Потерпевший неизвестен. Якобы взяли жулика, который ковырял гараж, надо зафиксировать следы ковыряния. Я говорю – надо было подождать, пока он гараж вскроет, и что-нибудь оттуда вынесет. А так что – ну ковырял и ковырял. Может, у него хобби такое. Смех один. Но поехали. Думаю, лучше я на гараж съезжу, чем буду сидеть на оперативке. Я там непременно засну. Между прочим, сообщили, что Петров – тот самый сосед-альпинист, который лазает к соседям за Шарпами, из больницы тоже сбежал. Вроде бы его уже и задержали, но в подробности мне не удалось вникнуть.
Ангардт опять приперлась с опозданием. Ворона. Говорит, что хочет опять на больничный. Гурджиева говорит, что срочно пойдет в отпуск, потому что у нее мать положили в больницу, и с детьми некому сидеть. Чувствую, что-то жуткое будет у нас в отделе. Чирков с утра был какой-то пришибленный, даже ничего по материалам не сказал, хотя они все были не доделаны. Я обошла Шаталову, Гурджиеву, заверяла, что потом все допишу сообразно. Шаталова, как услышала о детдомовцах, перестала улыбаться. Кто-то из них у нее уже проходил.
У Чиркова сидела какая-то девочка. Новая Петрова. Чирков ей отстраненно говорил про наркоту, увидев меня, сказал – вот будет вам второй следователь по линии наркотиков. Мне это не понравилось. Это что, сейчас всю наркоту будут нам двоим отписывать? Так этого мало. Девочка на меня смотрела довольно дико. Чирков ее посадил в хлыстовский кабинет.