Сигизмунд Кржижановский "Поэтика заглавий", "Философема театра".
"Заглавие, поскольку оно не в отрыве от единого книжного тела и поскольку оно, в параллель обложке, облегает текст и смысл, - вправе выдавать себя за
главное книги. Книга и есть - развернутое до конца заглавие, заглавие же - стянутая до объема двух-трех слов книга."
"Из понятия заглавия только искусственно можно исключить имя автора. Дело в том, что писательское имя, по мере забирания им известности, превращается из собственного в нарицательное, тем самым участвуя в нарицании, то есть назывании книги. Августину, Руссо, Льву Толстому, в отличие от сочинителей череды книг, названия которых, часто очень длинные, тоже начинались со слова "исповедь", излишне прибавлять к нему что-либо кроме имени."
"Пресловутые "реки, текущие книжными словами" (Кирилл Туровский, XII век), что ни день, текут все быстрей и стремительней."
"Сначала книгу читают, потом просматривают, позднее читают не ее, а лишь
о ней. Библиография, аннотация, каталоги, литературные словари незаметно подменяют книгу ее заглавием. Мало того, как схвачено Генриком Сенкевичем, даже так называемый разговор о литературе сводится обычно к "обмену заглавиями".
"Книга должна рассчитывать не столько на книгохранилища, сколько на емкость своего заглавия: лишь мнемонически сделанное, крепко сработанное заглавие обеспечивает книге и ее смыслу некоторую сохранность."
"Мы давно уже не отдаем своего времени на чтение "Сатирикона", "Похвалы глупости", "Потерянного рая", "Ярмарки тщеславия" и т.д. Но заглавия эти, будто отделившись от своих давно изношенных текстов, все еще бродят среди нас, как некие
призраки книг."
"90 % лишенных высказывания заглавий безъязыки оттого, что книгам, несущим их, нечего сказать."
"Всякая нетронутая еще книга похожа на невскрытый пакет: и поверх книги, как и поверх пакета, всегда более или менее разборчивый адрес."
"Старые темы не темы, потому что не те мы."
читать дальше
"Если прежде громоздкому фолианту было просторно на доске аналоя, то теперешним книжным фабрикатам тесно и на просторных подставках витрин. Выставившись своими заглавиями наружу, навстречу глазам прохожих, книги должны уметь войти им в зрачки, впрыгнуть своими заглавными знаками в сознание мимо идущих."
"Мы не располагаемся на всю вечность, данные нам под жизнь отрезки времени мы не спутываем в клубки, а прямим и натягиваем, как струны."
"Стиль малоречивый, уменье расправиться с темой в два-три слова, стал стилем эпохи. Это надо понять... и принять."
***
"На сцене ничего не происходит за спиной. Зритель забывает, что у него есть спина: все - у глаз."
"Мышление Канта, вложенное в черепные кости Шмидта, в день-два прожжет и износит все нервные пути и извилины шмидтова мозга."
"Все обыкновенное - лишь так странно соединенные странности, что мнятся обыкновенностью."
"Дальше не пойду: как ни черны мои чернила, ночь небытия чернее."
"Занавес, то падая, то подымаясь, действует как лезвие ножа, разрезающего нить времени и событий, включенных во время, на разные куски."
"Обыватель, обывшись в быту, день к дню проникается фетишизмом ощупей и зримостей. Сначала, покупая вещи, он думает, что он приобрел вещь: потом оказывается, что вещи приобрели в собственность его."
"Как живущие вблизи грохота Ниагары вскорости перестают слышать ее шум, так и живущие среди ничего не говорящих слов вскоре перестают замечать, что слова ничего не говорят."
"Недаром помост чуть приподнять над землей: если сцена и земля - две чаши одних весов, то естественно, что чаша с невесомыми призраками должна подняться кверху."
"Смерть: наиболее простая, сплошь черная маска. Уводит в незримое, делая многообразных одинаково трупами, равняя царя и нищего и обрывая изменчивость. Если Смерть жива, то живые - мертвы. Появление смерти как маски лишь обнаруживает ошибку: притворявшиеся живыми, игравшие в жизнь перестают притворяться, снимают маски, как только надела маску смерть."
"Бытие, поскольку оно не растворилось в быту, и есть любовь."
"Тень, не знающая о вещи, ее отбросившей, мнит себя самое вещью."
"Судьба пугает всех, даже богов. К причинности же ни один ученый не боится придвигать своих очков. Судьба черна, причинность сера. Но если взять серые слова Юма - "вслед за явлением А всегда следует явление Б, и никакого другого, кроме как Б, следовать не может", то ведь и из них - сквозь алгебраические знаки - глядится древний ужас."
"Мир - из встреч, путей и путников."
"На вращающихся афишных стойках, что ни день, срывают плакаты, заклеивают пустоту вновь и вновь: на вращающейся планете, что ни вечер, комедианты срывают с себя личность, заклеивая ее лицом, срывают и лица, показывая смену личин."
"Актер живет, пока его видят: поднимающийся занавес он ощущает как огромное веко глаза, глядящее на него. Стоит всем зрителям одновременно закрыть глаза, и актера не станет."