Михаил Светлов. Избранное.
«…Революции красная тень на безусом лице подростка».
«Между трубами пляшет восход, впереди убегающий Днепр и на каменных лапах завод».
«…Распластались у ног взорванных дней осколки».
«Сегодня тревога на буйных разбуженных лицах: и кровь под покровами злится и хочет под пулей излиться, и музыка грузных снарядов дырявит оглохшие уши и рушит… Сегодня распухшие трупы простерты покорно по голому городу, и рваный живот человечий, и лошадь с разорванной мордой, и человеческих челюстей мертвый, простреленный скрежет. И режет…»
«Церковь крест подняла для защиты, синагога рядышком прижалась, и стоят они в одной молитве, у небес вымаливая жалость».
«Сердце, не бейся в старой груди, красноармейцем завтра глядит. Жалобы смолкнут в шепоте пуль. Если победе путь через ад, явится в хедер гостем снаряд».
«И рыдает старая земля оттого, что длинной лентой братские могилы протянулись у стены Кремля…»
читать дальше
«Так вот… вчера – бои, сегодня – спокойно. Многих из теплой семьи вырвали войны».
«На окне моем изморозь вяжет сноп непахнущих зимних цветов».
«Поздним часом сумерки пасут облаков задумчивое стадо – в щели улиц радость понесу…»
«Утром месяц плавал в инее… Показалось небо синее твоей кофточкой сиреневой, синих птиц увидел тоже я, на глаза твои похожие».
«Мы вместе до сих пор уж. Бредем в строю по выжженной траве. И неизвестно нам, что каждый человек наполовину – вор, наполовину – сторож».
«Море смотрит наверх, а там по расчищенным небесам путешествует лунный диск из Одессы в Новороссийск… Тучи в небе идут подряд, будто рота солдат, молнией вооружена, офицеру подчинена».
«Безмолвствует черный обхват переплета, страницы тесней обнялись в корешке, и книга недвижна. Но книге охота прильнуть к человеческой теплой руке».
«…Как поэта любого, каждой редакции грубая дверь меня прищемить готова».
«…Но все же – клянусь головою – история наша не знает клопа, покончившего с собою».
«Я не знаю, где граница между Севером и Югом. Я не знаю, где граница меж товарищем и другом. Я не знаю, где граница между пламенем и дымом. Я не знаю, где граница меж подругой и любимой…»
«Скоро ль встретимся – не знаю. В эти злые времена ведь любовь, моя родная,- только отпуск для меня».
«Наша песня в буднях ликовала, - что ж, веди ее с собою в бой».
«Пей за новый поход! Скоро выпрыгнут кони отчаянных дней».
«Сойди, поэт! Здесь будет пересадка! Оставь трамвай! Тебя тачанка ждет!»
«Вы помните грохот двадцатого года? Вы слышите запах военной погоды? Сквозь дым наша тройка носилась бегом, на нас дребезжали бубенчики бомб, и молодость наша – веселый ямщик – меня погоняла со свистом и пеньем. С тех пор я сквозь годы носиться привык, перил не держась, не считая ступеней…»
«Большая дорога манит издалече, зовет к приключеньям сторонка чужая, веселые вдовы выходят навстречу, печальные женщины нас провожают…»
«Ветер вслед за поездом бежит, думая, что погоняет поезд».
«На все свои слабости, честное слово, я наложил арест».
«В нашем Союзе люди растут в четыре раза быстрей; я начал с борьбы, я совсем не мечтал о пиратах больших морей».
«В каждой щелочке, в каждом узоре жизнь богата и многогранна. Всюду – даже среди инфузорий – лилипуты и великаны».
«Мы с детства знакомы с украинской нашей природой, мы знаем, как выглядит тополь после дождя и шрапнели».
«Не сбавляя паров, грохоча биографией боя, мы идем в нашу старость, как входят в туннель поезда…»
«Не забудем их, лицо в лицо видевших и жизнь, и смерть, и славу. Не забудем наших мертвецов, - мы на это не имеем права!»
«К пограничным столбам приближаются снова бои, и орудия ждут разговора на новые темы… Я перебираю воспоминанья свои, будто чищу оружие давно устаревшей системы».
«Сквозь оконное стекло время в комнату текло, и на стенке ходики отсчитывали годики…»
«Громким оркестром, музыкой медною в марше прошло по часам и по дням время – в бессмертье своем незаметное, время, которое дорого нам».
«Пусть будет страх в бою тебе неведом. Запомни, друг: таков закон войны – лицом вперед – услышишь гром победы, лицом назад – проклятие страны!»
«…И год один сменяет год другой, как часовой сменяет часового. Проходит память снова, как связной между прошедшим днем и настоящим».
«Мы шли с тобой при солнце и при звездах, вдыхали вместе подмосковный воздух, и я считал тебя за земляка – пусть разных мест, но одного полка! Земляк и друг мой! Позабыть смогу ль несущуюся вьюгу, когда взглянули мы в лицо друг другу в мерцании трассирующих пуль!»
«Везде и ежечасно не умолкает надо мной и голос родины прекрасной, и голос друга: - Я с тобой!»
«…Мы через пламя проложили дороги к нашим городам. Мы бились грудью об утесы, и, вглядываясь в темноту, стояли русские матросы у самой смерти на борту».
«Друзья! Мы слыхали не раз среди непогоды суровой священное слово «приказ» - великое русское слово».
«…Я хочу подышать возле теплого тела искусства, я в квартиру таланта хочу как хозяин войти».
«И не бог поручил, и не сам я надумал такое, это старого старше, это так повелось искони, чтобы прошлое наше не оставалось в покое, чтоб артист и художник вторгались в грядущие дни».
«…Нью-Йорк воздвиг большую статую для маленькой свободы».
«Заря для меня не заря, когда ты при ней не присутствуешь».
«Всю жизнь имел я имя, отчество, растил сознание свое… Поверь, товарищ, так не хочется переходить в небытие».
«Подружились кепка и косынка – общая с провизией корзинка, общая скамья, один бюджет… Хорошо устроен белый свет! Если друга верного найти – коротки становятся пути».
«Осторожнее! Мы идем по могилам моих друзей. А ты знаешь, что значит терять друга близкого? Это – знай: «Здравствуй!» тысячу раз сказать, и внезапно сказать: «Прощай!»
«…По ступенькам грядущих дней ходит бритенький старичок. Это – я! Понимаешь – я! Тот, кто так тобою любим, тот, кого считали друзья нескончаемо молодым…»
«В жажде подвигов и атак робко под ноги не смотреть, - ты пойми меня, - только так, только так я хочу стареть!»
«Мы идем по дороге широкой, мы проходим большие пути, чтобы к старости нашей далекой молодые сердца донести!»
«…Каждый день, словно яблоко, сочен, словно яблони, годы цветут».
«Как мальчики, мечтая о победах, умчались в неизвестные края два ангела на двух велосипедах – любовь моя и молодость моя».
«И, к будущему выходя навстречу, я прошлого не скидываю с плеч. Жизнь не река, она – противоречье, она, как речь, должна предостеречь: для поколенья, не для населенья, как золото, минуты собирай… не мелочью плати своей отчизне, в ногах ее не путайся в пути и за колючей проволокой жизни бессмертие поэта обрети. Не бойся старости. Что седина? Пустое! Бросайся, рассекай водоворот, и смерть к тебе не страшною – простою застенчивою девочкой придет».
«Там, где небо встретилось с землей, горизонт родился молодой».
«…Но вот Поэзия явилась, меня за шиворот взяла. Взяла и выбросила в гущу людей, что мне всегда сродни: - Ты объясни, ЧТО – день грядущий, ЧТО – день прошедший, - объясни! И станет все тебе понятно, и ты научишься смотреть, и если есть на солнце пятна, ты попытайся их стереть».
«Недалеко, у самой двери, совсем, совсем недалеко события рычат, как звери, их укротить не так легко!»
«Ты стать моей мечтой могла бы, но – боже мой! – взгляни назад: за мной, как в очереди бабы, десятилетия стоят. Что выдают? Мануфактуру? Воспоминанья выдают? Весьма потрепанную шкуру, что называется «уют»?
«Жизнь идет на нас, как косолапый, добрый и обиженный медведь».
Книжный столик
Михаил Светлов. Избранное.
«…Революции красная тень на безусом лице подростка».
«Между трубами пляшет восход, впереди убегающий Днепр и на каменных лапах завод».
«…Распластались у ног взорванных дней осколки».
«Сегодня тревога на буйных разбуженных лицах: и кровь под покровами злится и хочет под пулей излиться, и музыка грузных снарядов дырявит оглохшие уши и рушит… Сегодня распухшие трупы простерты покорно по голому городу, и рваный живот человечий, и лошадь с разорванной мордой, и человеческих челюстей мертвый, простреленный скрежет. И режет…»
«Церковь крест подняла для защиты, синагога рядышком прижалась, и стоят они в одной молитве, у небес вымаливая жалость».
«Сердце, не бейся в старой груди, красноармейцем завтра глядит. Жалобы смолкнут в шепоте пуль. Если победе путь через ад, явится в хедер гостем снаряд».
«И рыдает старая земля оттого, что длинной лентой братские могилы протянулись у стены Кремля…»
читать дальше
«…Революции красная тень на безусом лице подростка».
«Между трубами пляшет восход, впереди убегающий Днепр и на каменных лапах завод».
«…Распластались у ног взорванных дней осколки».
«Сегодня тревога на буйных разбуженных лицах: и кровь под покровами злится и хочет под пулей излиться, и музыка грузных снарядов дырявит оглохшие уши и рушит… Сегодня распухшие трупы простерты покорно по голому городу, и рваный живот человечий, и лошадь с разорванной мордой, и человеческих челюстей мертвый, простреленный скрежет. И режет…»
«Церковь крест подняла для защиты, синагога рядышком прижалась, и стоят они в одной молитве, у небес вымаливая жалость».
«Сердце, не бейся в старой груди, красноармейцем завтра глядит. Жалобы смолкнут в шепоте пуль. Если победе путь через ад, явится в хедер гостем снаряд».
«И рыдает старая земля оттого, что длинной лентой братские могилы протянулись у стены Кремля…»
читать дальше